— ...и все два этажа переоборудовали в лабиринт. Если вы, моя дорогая, окажетесь смелы, чтобы зайти достаточно далеко, то сможете найти уединённые комнаты, а если будете внимательны, то и тайные проходы. Здесь будет много развлечений. Очень много.
— Восхитительно. Производители зеркал, должно быть, озолотились на вашем проекте.
Старший сын лорда Л'Инконну засверкал улыбкой:
— Не сомневайтесь, госпожа Уна, они получили достойное вознаграждение. Вы, должно быть, знаете истории о том, как мастеров лишали зрения или кистей рук, чтобы они больше не смогли повторить своего шедевра?
Уна на мгновение опустила ресницы, безмолвно соглашаясь, — шутит ли высокородный или нет, она не была уверена; покуда она сама могла видеть лишь малую часть этого огромного пространства, сложно было судить насколько зеркальный зал тянет на неповторимый — по любым причинам — шедевр.
— Я уверен, что мы пересечёмся с вами немного позже. Я обязательно найду вас.
— Не сомневаюсь. Буду ждать, мой лорд.

Лабиринт открывался огромным холлом, где через призму тысячи уменьшенных отражений можно было наблюдать всех входящих гостей: те проходили вперёд, подхватывая из рук безликих и безмолвных официантов бокалы с мерцающими напитками и небольшие тарелки с закусками, чтобы тут же встать перед выбором — куда идти: впереди их ждало около десятка входов и похоже только один выход — то ли к свободе, то ли к бесценному призу.
Со всех сторон слышались разговоры и смех.
Это была игра и вместе с тем испытание: никаких прямых запретов не было, но мысль, что сокращать пути — путь слабого, а пройти всё самому — значило хорошенько встряхнуться и развеять извечную скуку, нет-нет да витала в воздухе.
Какое-то время Уна провела, общаясь с гостями в холле: к ней подходили, чтобы выразить не то фальшивое почтение, не то восхищение, сомневаться в котором не приходилось — ивовая королева была по-королевски прекрасна в своём пронзительно белом платье. Привычно приветливая со всеми — хотя в её приветливости без малейшей улыбки многие читали холодность, и это их забавляло, — тегианка однако выказывала некое беспокойство, словно ждала кого-то, ища его взглядом среди знакомых и незнакомых лиц — и это тоже подмечали, гадая, кому же суждено стать её спутником в этот вечер.
Но того — вернее, ту, — кого она искала, дождаться в холле ей так и не удалось.
Это неявно раздражало: её помощница обещала, что госпожа Армеро обязательно окажется на этом приёме — Ори проверила и перепроверила это трижды, связалась как с помощниками и секретарями фаты Варды, так и с ответственной за приглашения на «мистическую зеркальную вечеринку для своих» от Л'Инконну.
Но ждать дольше — значило пропустить всё веселье. Не то чтобы Уна стремилась стать его частью, но всё же не в её планах было выказать неуважение к пригласившим её.
Подхватив с подноса бокал с розовым шампанским, девушка направилась к дальнему от неё входу — он был обрамлён разноцветной зеркальной мозаикой, и именно этим завлёк.
Оставалось лишь надеяться, что она, лишённая возможности выйти из лабиринта иначе, чем ногами, не заплутает так, что потеряется одна среди мира зеркал, стёкол и тайн.

Отредактировано Уна Орсини (2019-10-03 12:59:42)

Бродя меж зеркал, из которых во всех формах и ракурсах проступало то только её лицо, то вся её фигура, Уна чувствовала себя странно: в этом было одновременно что-то от восхищения фантазией эльфов — а той сложно было не удивляться, знакомившись всё ближе и ближе — и от ощущения себя в загоне.
Конечно, ивовой королеве ничего не могло тут грозить. Она даже всерьёз ничего не боялась — не только сейчас, но и вообще; но ощущение... оно было.
Королева-на-год, как Уна называла себя в своих же мыслях, мастерски обходила всех: и высокородных с их компаниями — из существ, веществ и фантазий, — и официантов, которые то и дело появлялись где-то на периферии её зрения, чтобы тут же исчезнуть; она аккуратно обходила даже острые углы лабиринта, одним только чудом не натыкаясь на отражения из отражений.
Бокал свой, правда, всё равно умудрилась разбить. Виной всему было одно неловкое движение — в тот миг, когда пространство вдруг изменило свой цвет с синеватого на алый, а мимо словно бы промелькнула чья-то тень.
Впрочем, об этом она очень быстро забыла, потому что неожиданно для себя нашло то — ту, — что искала.
Знание Варды о том не удивляло: ивовая даже не просила скрывать, от кого исходят запросы.
— Мне сказали лишь, чтобы я получала тут удовольствие. А я, фата Армеро, нахожу удовольствие в уединении.
Прежде чем ответить на все вопросы, Уна тоже устроилась на полу — разумеется, зеркальном, но далеко не холодном; села не рядом, но ближе, чем могла бы разрешить себе ещё тройку месяцев назад.
— Не откажусь.
Она хотела задумать, как бы так изящно ответить на главный вопрос — главный для себя, но едва ли для госпожи Варды, — но вместе этого тяжело выдохнула и ответила не изящно вовсе:
— Я искала вас в надежде, что вы поможете мне выйти на информацию, которой нигде нет. Нигде для меня. Но, полагаю, что не для вас и не для вашей корпорации.

Отредактировано Уна Орсини (2019-10-14 16:36:26)

Уна почти засмеялась — ну, то есть она улыбнулась чуть ярче, чем обычно — холодно и безлико, — и ресницы прикрыли потеплевший взгляд.
— У меня есть деньги, — кротко заметила она.
В её распоряжении были почти все деньги мира, — из тех, что высокородным было не жаль во имя Богини и благополучия их устоявшегося мира положить на счета очередного жертвенного мотылька; из тех, что уходили на эти счета из налогов простых фейри.
— Особой власти у меня нет, конечно, но меня она пока и не интересует. А раз ваши кроссовки получить не так-то просто, то вот... Не хотела быть банальной, простите. Знаю, что в высшем обществе это не ценится.
Подхватив бокал, тегианка недолгое время любовалась на цвет.
— Люблю этот оттенок красного, — словно о том и была речь, произнесла она. — Полукровочный. В жизни такую кровь не видела, конечно, но в фильмах он всегда завораживал.
Вкус тоже был отличным, фата похоже знала толк в хороших коктейлях. Стоило ли удивляться: эльфы всегда были экспертами в разного рода вещах и веществах.
— Возможно, вы уже слышали, что рассказывали обо мне?.. Медиа немного вывернули историю, конечно, приукрасили все факты, которые только могли. На самом деле, я не подкидыш без рода и родителей, которого вырастили сердобольные шишиги. То есть... не совсем подкидыш. Во всяком случае, никто меня не находил в корзинке у входа в, кажется, бордель, и не было ни вышитого золотом на одеяльце имени, ни слезливого письма от родительницы.
Почему-то сейчас захотелось, вопреки привычке пить очень и очень мало, осушить весь бокал и попросить ещё. Делать этого Уна, конечно, не стала.
— Моя родная мать... она нашла семейство Ферка и передала меня им под официальную опеку. Ей я была не нужна. Как она там говорила на шоу: «Она бы испортила мне всю жизнь, а у меня тогда была карьера, связи, мужчины». И что-то о том, что гораздо дешевле было заплатить беднякам из нижнего города, чем растить меня самой в городе верхнем.
Сейчас девица Орсини — так странно, если подумать, что она всё ещё носила фамилию матери, — задумалась, что возможно Октавия и вовсе надеялась, что ей дочь не выживет. Мало ли, что могло случиться с чужим, никому не нужным ребёнком в одном из самых бедных кварталов Вавилона.
И вот она — как насмешка над всем этим: жива, знаменита, богата.
Пусть и только до следующей весны.
— А дальше... Знаете, фата Армеро, в этом есть что-то от такой себе справедливости. Мать моя разорилась лет... лет десять назад, кажется. И опустилась на дно.
Даже можно было сказать, что дно пробила.
— Только вот деньги не переставали приходить. Семья вспомнила, что был недолгий перерыв в выплатах, буквально в месяц-полтора, но потом они возобновились. И по мере моего взросления суммы увеличивались. Даже в дни рождения приходили какие-то подарки без подписей. Они были уверены, что это Октавия. Но это не она. Это не могла быть она последние десять лет. Да и подарки — нет, она бы точно не стала. А что до отца... я никогда не знала его и даже не знала о нём до недавнего времени, он погиб ещё до моего рождения.
Тут Уна всё же осушила бокал — медленными глотками.
— И вот я хочу понять, хочу узнать, зачем кому-то оплачивать жизнь той, кто никому была не нужна?

Отредактировано Уна Орсини (2019-10-19 20:59:25)